Загрузка

ЖУРНАЛ

Новости индустрии PR-поэзия: Бродский и Евтушенко 06.11.2013 Источник фото

В связи с нашумевшим фильмом Анны Нельсон «Соломон Волков. Диалоги с Евгением Евтушенко» стало модным противопоставлять Евтушенко и Бродского. Я думаю, что при всей огромной разнице в таланте, стиле, гражданской позиции, у двух знаменитых поэтов есть и одно общее. Оба они принадлежат к определенному типу «PR-поэтов», появившемуся в России еще в начале 20-го века.

Трагедия первых PR-поэтов

Русские поэты традиционно думали не только об успехе у публики, но, прежде всего, о нравственных проблемах, философских, метафизических вопросах, «смысле жизни». Они стремились найти свой путь в творчестве, не подчиняясь господствующим мнениям и вкусам. Они были настоящими. Их образ, стиль, пристрастия, даже странности и заблуждения — искренние, не для публики, не на продажу. Такими были Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Некрасов. Такими было большинство поэтов серебряного века: Блок, Хлебников, Пастернак, Мандельштам, Цветаева.

Формирование массовой культуры вызвало новое явление – появление талантливых поэтов, ориентированных на завоевание популярности любой ценой. Их можно назвать PR-поэтами. Первыми выдающимися PR-поэтами стали Маяковский и Есенин (еще Северянин, но он быстро ушел в тень, его PR-кампания была слишком короткой). Они были актерами в жизни и творчестве, старавшимися играть только те роли, которые приносили социальный успех («Счастье, — говорил он, — Есть ловкость ума и рук»).

В начале пути продюсером, имиджмейкером и визажистом Есенина был Клюев, Маяковского – Бурлюк (все помнят эпатажную желтую кофту Маяковского и святочный псевдокрестьянский наряд юного Есенина). Потом Маяковского стали «вести» Брики, а Есенина Мариенгоф и Шершеневич, придумавший русский имажинизм (скорее не литературный, а пиар-проект). Однако лучшими их пиарщиками были они сами.

Футуристы (за исключением почти святого Хлебникова), а затем имажинисты продвигали себя по всем законам современной рекламы. Их гастроли по стране сопровождались спекулятивными PR-кампаниями, с заказными скандалами и сливами информации. Как грамотные пиарщики они не забывали работать с властными элитами. Есенин вместе с Клюевым разводил еще окружение императрицы, а затем с Мариенгофом ловко использовал для добывания благ и различных разрешений дружественных красных комиссаров. Благодаря этому, даже в самые страшные времена военного коммунизма, он был относительно неплохо материально обеспечен.

При этом Маяковский и Есенин были не только «поэтическими PR-проектами», но и гениальными трагическими поэтами. Они понимали двусмысленность и ложность своего положения, мучались и страдали («Читает мне жизнь. Какого-то прохвоста и забулдыги, Нагоняя на душу тоску и страх»). Эта раздвоенность возможно стала одной из причин их трагического финала.

История повторяется в виде фарса

При Сталине PR-поэты были не нужны. Требовались поэты-копирайтеры, выполняющие госзаказ (Маяковский пытался, но не сумел вжиться в эту роль). Следующее поколение поэтов-самопиарщиков пришло в 60-е. Среди них Евтушенко, Вознесенский, Рождественский. Они были лишены трагической рефлексии Есенина и Маяковского и их гениальности. Евтушенко выбрал очень выгодную жизненную и творческую стратегию. Это было бунтарство в рамках дозволенного, антисталинизм и юдофильство в пределах разрешенных властями, при этом — «верность идеалам Ленина и коммунизма» и дружба с «прогрессивными силами во всем мире», от Фиделя до Бобкова. Такая стратегия позволяла получить поддержку и либеральной российской публики, и «тоталитарной» власти, и западной левой общественности. Т.е. поездки на Запад, издания и гонорары у нас и заграницей, премии, связи и блат повсюду, российскую и мировую славу. Бродский сделал другую ставку. Он рано начал ориентироваться на западный, прежде всего англоязычный интеллектуальный рынок.

Тайна Бродского

Меня всегда поражало, как поздно Бродский начал писать. По собственному признанию — в 18 лет, хотя есть его единичные стихотворения и с несколько более ранней датировкой. В любом случае он точно в детстве, подростком, в школе не писал стихи. Это более чем странно. Потребность сочинять стихи не только у поэтов, но и вообще у неравнодушных к поэзии людей, возникает, как правило, очень рано. В детстве такие люди пишут плохо, неловко, но не могут не писать. А у Бродского, видимо, этой потребности не было вовсе.

Он начал сочинять стихи уже после того, как бросил учебу, поработал где придется, думал стать врачом, «поискал себя». В 50-х годах поэзия, поэты были, как известно, очень популярны. Молодой Иосиф, почему бы и нет, решил попробовать себя в этой сфере. Получилось, и очень здорово. Бродский оказался весьма талантливым стихотворцем. Пришел успех в кругу друзей, интерес публики и т.д.

Рискну предположить, что решение стать поэтом в таком сознательном возрасте может быть только результатом сухого рационального расчета. Это не «высокая болезнь», а овладение определенным высококвалифицированным ремеслом. И Бродский блестяще в нем преуспел. Потом был его «Тулон» – знаменитый процесс, сделавший Бродского широко известным на Западе.

В дальнейшем он блестяще продолжил начавшуюся не по его воле PR-кампанию. Стал выдающимся PR-поэтом, работавшим прежде всего на западный рынок. Позиционировал себя как англофильствующий интеллектуал, хранитель оазиса западной культуры в тоталитарной советской пустыне. Еще не слишком ориентируясь в английской культуре, он пытался имитировать причастность к ней («Большую элегию Джону Донну» писал даже толком не зная кем был Донн). Еще Чуковский обратил внимание на имитационность англофильства Бродского и его ужасный английский. С сознательным расчетом Бродского на успех именно на западном рынке связано и то, что он с некоторого момента особо не стремился публиковаться в СССР. Вспомним хотя бы знаменитую историю с подборкой в «Юности», когда из-за небольшой цензурной правки, он отказался от своей первой большой публикации на родине.

Популярности Бродского конечно помогла политическая конъюнктура. Как известно по мемуарам, многие его почитатели в англоязычной интеллектуальной среды толком не представляли, что он пишет (в том числе и те, кто сам переводил его по подстрочникам; ведь, не зная языка, оценить поэта адекватно практически невозможно). Не смотря на это они активно рекламировали молодого стихотворца – «борца за свободу творчества, пострадавшего от тоталитарного режима». Их вклад в его мировом триумф огромен.

Я люблю многие стихи Бродского. Но меня никогда не оставляло ощущение, что эти стихи очень «сделанные», «умственные», что они — плоды мастерства и сноровки ремесленника-виртуоза, а не «строчки с кровью, нахлынувшие горлом». Думаю также, что слава Бродского на Западе в большей степени следствие мастерской PR-кампании, а не несомненно высокого качества его стихов.

Битва PR-королей

Однажды интересы двух PR-королей русской поэзии пресеклись. Штаты были вотчиной Бродского. А Евтушенко, наоборот, успешно возделал делянку советского поэтического рынка. Но при этом он еще и на Западе вызывал большой интерес. Бродский решил экспансию коллеги на западный рынок пресечь и использовал в этом деле привычные для советского человека политические инструменты (среди них знаменитый донос, о котором в фильме Нельсон рассказал Евтушенко).

Он показал себя мастером не только самопиара, но и черного пиара против конкурентов. Пытался дискредитировать в Америке помимо Евтушенко, например, Вознесенского. А Аксенову просто во многом сломал американскую литературную карьеру, когда написал для ведущего издательства разгромную внутреннюю рецензию на «Ожог». Причем с Аксеновым до этого эпизода они были друзьями. Это была борьба за рынок, ничего личного, только бизнес. Ведь PR-поэт всегда немного бизнесмен. Бродский рекламировал и помогал тем, в ком не видел конкурентов, авторов на тот момент явно менее успешных, чем он (Рейна, Уфлянда, Довлатова и т.п.). А тех, кто мог потягаться с ним в славе на Западе — топил. В результате он победил в конкурентной борьбе. В 70-х годах западный интеллигент на вопрос «назовите современного русского поэта», в первую очередь назвал бы Евтушенко, а в 80-х — Бродского.

Евтушенко в фильме Нельсон пытается свести конфликт с Бродским к некоему недоразумению. Мол «великого приветствовал великий», но произошла почти античная трагедия. В дело вмешалась судьба, и злой рок поссорил гениев. Сказать правду для него значило бы опустить ситуацию до банальной борьбы двух PR-поэтов за первенство на западном рынке, — т.е. унизить не только Бродского, но и себя. Евтушенко тоже был пиарщиком и коммерсантом не менее способным, чем поэтом и кончено не хочет вспоминать об этой стороне своей профессиональной жизни.

Бродский и Евтушенко были не только PR-поэтами, но и, безусловно, по-настоящему талантливыми стихотворцами. В социальном плане они были очень успешны. Причем не стеснялись жестко бороться за успех, бухгалтерски выстраивать поэтическую карьеру, реализовывать свой талант, как бизнес-проект. Не раскаивались, не каялись в этом, не воспринимали такую жизнь с трагической рефлексией (в отличие от своих гениальных предшественников).

Сейчас Бродского принято считать гением, Евтушенко – нет. У Бродского репутация нонконформиста, у Евтушенко — конъюнктурщика. Бродским модно восхищаться, об Евтушенко прилично отзываться с кривой усмешкой. Но так ли велика между ними разница? И могут ли быть гениальными стихи успешных в поэтическом бизнесе, нетрагических поэтов?

Игорь Эйдман, «Свободная Пресса»

ЗАПОЛНИТЬ БРИФ

Для более четкого определения целей, необходимо заполнить бриф (анкету) как можно подробнее. Это поможет увидеть максимально точную картину проекта, оперативно определить цены и сроки реализации.

Если по каким-либо позициям анкеты возникнут вопросы, пожалуйста, обратитесь к нам за разъяснениями. Мы гарантируем полную конфиденциальность представленной информации о вас и о вашей деятельности.